а что касается Анны Карениной— он имел собственную четкую концепцию.
—  Непоследовательность до добра не доводит, и Даг-ги об этом знает,— сказал он.— Потому и бросает мужа, прежде чем обманет. Умеет жить — по-своему это тоже гениальность.
Ганс покачал головой:
—  Ох уж эти мне гении!
На щеках у Эрики появились насмешливые ямочки.
—  Ничего вы не понимаете. Боюсь, скоро вообще понадобится особый словарь, чтобы растолковать вам, как мыслит современная женщина, которая ведь действительно стала иной.
Ганс ясно представил себе Дагги, приятельницу Виктории, и ее друга Вольфганга; он жил в Майнце и каждый день засыпал ее все более сумбурными письмами, а ей тем временем приглянулся доктор философии из Мей-сена, и в Майнц полетело известие о помолвке.
—  Я никогда не женюсь,— сказал он и, спасаясь от нахлынувших воспоминаний, сделал рискованный ход.
—  Так-то, может быть, и лучше всего,— заметил